Далеко заходит человеческая жадность. До самых припорошенных снегом горных пиков, хребтом древнего чудовища вспоровших твердь земли. Хоть тебе конец света, хоть война, хоть всё сразу и немедленно — люди никогда не меняются. Поспорить с этим мог самый рядовой осиновый кол, о котором Сильврен мельком прочитал в презанятной книжке по истории… каких—то земель. Уже и не разберешь, столько-то лет прошло. В общем и целом, он был согласен с приведенными в книге историческими фактами, лелеял мечту заиметь и себе подобный колышек, чтобы рассаживать неблагоразумных отпрысков человечества в назидание, но и не о таком начнешь думать, если проведешь пять дней в пути, стирая терпение в седле.
Телега, поскрипывая давно требующими смазки колёсами, мерно волочится в самом конце отряда (а на деле — быстро собранного общей наживой сброда). Лошади отфыркиваются от настойчивых поводьев, всадники (на самом деле — обыкновенные наемники, двое из которых впервые в седло сели) раздражаются с каждой милей всё больше, а впереди не видно и половины обещанного на карте. Голова, он же упитанный торговец, импровизированного отряда, сверяется с бумажкой каждый час и по тому, как искажается разнообразными гримасами его быстро потеющее лицо, Сильврен с небольшой долей ехидства понимает, что они заблудились. Дня два назад.
— Ну что там, Корчий? — предводитель банды наемников, состоящей из пяти человек, подгоняет свою усеянную яблоками серую, склоняется всем корпусом к застывшему мужичку, заглядывая через плечо — Где мы?
— Вот здесь. — Корчий неопределенно тыкает в карту пухлым пальцем, перевитым стальным ободком никогда не снимаемого кольца (не стянуть) — Близко уже. Полдня пути!
— Ты говорил это вчера. — вяло отзывается один из наёмников.
Сильврен усмехается в оплетающий шею шарф. Его взяли в эту вылазку как оценщика, пообещав «слиток любого металла и мешочек камней». Неплохая цена за неоплачиваемую, весьма опасную поездку. О компенсации в случае неудачи, конечно, речи не шло, тут бы удрать попробовать, когда наемники на пару со своим главарём осознают, что их уже вторые стуки водят за нос. Сам Сильврен мало волнуется по поводу дороги — он запомнил опознавательные знаки и почти подговорил одного из наемников вместе удрать, если запахнет откровенно палёным.
— Вит, смотри! — едва главарь тянется к шкирке торговца, сжавшегося в предчувствии неминуемой, впереди прорезается вход — Это вход в шахту!
Ювелир почти останавливает лошадь, с подозрениям косясь в сторону чернеющего в камне прохода. Внутри так темно, будто темнота ведет в саму преисподнюю. Они подъезжают ближе, пока не спешиваясь, будто ожидают, что из шахты на них сиганет не то чудовище, не то загулявший шахтер, забытый своими коллегами по цеху сотни две назад. Первым не выдерживает Корчий. Подгоняемый жадностью, он спрыгивает с коренастой лошади, едва не сваливаясь в присыпанную белым крошевом пыль горных пород, дергает прикрепленную к седлу сумку, выискивая в её недрах что—то.
Сильврену не нравится и шахта, ни местность. Он оглядывается, подставляя лицо вымораживающему горному воздуху, радуясь, что смог выхватить ещё в городе теплую дубленку, стоившую, правда, его трехмесячного заработка. Как хорошо, что иногда ловкость рук заменяет золото. Темнеющий пейзаж не радует — слишком ровный и простой подъем. На карте торговца, если бы кто—то ещё разбирался, легко можно было увидеть совершенно другой рельеф. Да и речку они не проходили. Того озера, что возле густой сосновой рощи, тоже не было. Они стоят перед совершенно другой шахтой и кто его знает, что таится внутри.
— Ювелир. — в голосе Вита совершенно нет тревоги, только предвкушение, вплетающееся в густую седеющую бороду — Готов на злато смотреть?
Сильврен неохотно спешивается. Он стягивает вязаные рукавицы и руки начинает кусать холодом, неистово вгрызаясь в кожу. При такой температуре им придется разворачивать лагерь внутри, прямо под сводами шахты. Перспектива спать с возможностью обрушения не входит в его планы, но никто ничьего мнения не спрашивает. Наёмники спешиваются и начинают разбирать походный скарб. Вит командует, организовывая уставшие за пять дней головы. Вскоре костер разведен, спальные мешки скрученными кулями поставлены рядом, двое разбирают припасы, чтобы определиться с первым приличным за всё время ужином.
Корчий торопится, подгоняет под недружный смех воодушевившихся наемников. Сильврен остаётся особняком со своим ожиданием неприятного, грызет затвердевший хлеб, мелко ломая получившийся сухарь. Костер разгорается сильнее, освещая поплывшие от времени своды шахты, уводящие вглубь стены и неожиданно вполне себе явная дорожка. Ювелиру кажется, что они здесь не одни хотя бы потому, что вход ничем не завален, шахта хотя и выглядит заброшенной и старые рельсовые пути давно слились цветом с пылью, а светильники со скрипом покачиваются от редкого сквозняка, гуляющего над ними, что—то всё равно не так. Это не то место, воспетое в одах поисковиков, но говорить об этом сейчас значит прописать себе прямой билет вниз по спуску — на лицах наемников написано ожидание близкой наживи, Корчий всё натирает свою лупу, будто действительно разбирается в том, что будет под ней держать.
Сильврен готовится к ночлегу со зреющим ощущением надвигающейся беды.
***
Просыпаться от криков ему никогда не нравилось. В бок впивается чей—то локоть, по ногам проходятся ботинком, а глаза режет от вспыхивающего рядом довоенного фонарика. Сильврен морщится, садясь и плохо понимая, почему наемники переполошены в такой степени.
— ...и карта его пропала. — один шепчет в плечо Виту показывая зажатым в руке ножом на развороченную сумку торговца — Этот тип мне сразу мутным показался. Сбежал, падла!
— Подожди с обвинениями. — Вит мрачнее грозового сезона, на лице пляшут тени, отбрасываемые огнем — Зачем жирному удирать — он-то сам и дня здесь не протянет.
— Не говоря уже о том, чтобы вернуться. — ювелир прыгает на одной ноге, натягивая ботинок, чем и привлекает всеобщее внимание — Так что же? Украл его кто или сам пошел покорять горные глубины?
— Это он тебя нанял. — в прищуре главаря нет ничего хорошего, но ситуация в целом хромает — Говорил о своих планах?
— Если бы и говорил, то зачем мне упоминать об этом? — Сильврен понимает, что сморозил только когда наемники начинают наступать на него всем разозленным отрядом — Да шучу, шучу!.. Не знаю я. Пропал и пропал. Решил, что сможет себе золота больше урвать. У него же целая карта подробная есть.
— Видел её? — вдруг останавливается Вит, удерживая рукой ринувшихся было на расправу.
— Ну, да... старая такая, потрепанная. — ювелир делает шаг назад, когда главарь наклоняется, чтобы подхватить его спальный мешок и начать вытряхивать несуществующее содержимое — Не надо этого делать.
Закономерно не найдя ничего — нож Сильврен всегда держит при себе, а записная книжка в сумке вряд ли кого—то может заинтересовать — наемник с подозрением устремляет взгляд в густеющую темноту. Снаружи завывает ветер, обтесывая многовековой камень. Под ноги катится белый песок снега, обещая к утру если не метель, то сопутствующие осадки точно.
— Значит и поведешь нас. — ювелир едва успевает подхватить сумку, когда его дергают за локоть вперед — Оружие взять, всё остальное оставить. Будем искать пропажу.
И уже через десять минут по личному внутреннему счетчику Сильврен идёт впереди процессии рядом с Витом, высоко поднимающим зажженный факел. Фонарик остаётся возле спасительного костра, а впереди мелькает развилка, уходящая быстро обрывающимися рельсами вправо и вперед. Ювелир оказывается перед обдувающим ноги выбором.

— Решай уже!
Наёмник пихает в бок, но Вит раздраженно шикает, призывая не торопить. Не слишком помогает. Сильврен мог блефовать сколько угодно театральной червоточине, много раз служившей началу больших проблем, но выбирать время для правды, обличающей и совершенно точно никому не нужной, так и не научился. Карта, которую торговец так любовно прижимал к себе всю дорогу сюда, была подробной, действительно хорошей, с указаниями и пометками, сделанными от руки — но отображала совершенно иное место.
Вздохнув и едва скривившись от ворочающегося в желудке предчувствия, Сильврен идёт налево. Идти направо кажется слишком банальным. Может тупик, а может что неприятнее. К своей интуиции, нервной и вопящей по любому поводу, он привык прислушиваться. Чувствуя просверливающий затылок взгляд Вита, ювелир не оборачивается, вглядываясь в темный холод шахты. За шагами совсем не таящихся наемников ничего не различить, но Сильврену постоянно кажется, что они что упускают. Кажется ему это и когда приходится остановиться у двух подъемников, один из которых явно не в состоянии выдержать их всех сразу, а второй спущен вниз. Так далеко вниз, что он только мельком смотрит туда, сразу же прикидывая, у какой кости человеческого тела есть шанс уцелеть при падении с такой высоты. Судя по мрачному выражению лица Вита, наемник думает примерно о том же.
— Будем спускаться? — Сильврен интересуется раньше, чем понимает, как это звучит из уст того, кто «знает карту», но, благо, его никто не слышит.
Наёмники переговариваются между собой, осматриваясь. Ювелир выдыхает, тоже оглядываясь. За ними стелится темнота, впереди — тоже; первая, но единственная причина того, почему ему никогда не нравились различного рода подземелья. Он готов оставить золотое дело копателям и шахтерам, только бы не спускаться под землю без крайней необходимости — искусственно выдолбленные своды не кажутся ему надежными. Здесь вообще можно забыть о надежности и положиться на веселую рулетку случая. Сильврен не говорит это вслух только потому, что знает, видит, Вит и без него не надеется на то, что затея будет успешной.
— Спустимся на подъемнике. — Вит критически осматривает металлическую кабину, способную, судя по уверяющим утверждениям на стенке, выдержать несколько сотен кило без особых проблем — Берк, Дим, спуститесь вторым заходом. Факелы выше — хочу прикинуть высоту.
«Чтобы знать, есть ли шанс выжить». Подъемник работает, надежная сталь не успела прийти в окончательную негодность, и, судя по всему, этой консервной банкой кто—то пользуется. С регулярностью, заслуживающей подозрение. Сильврен не сомневается, что первым в кабинку придётся ступить ему, поэтому не дергается, когда Вит крепко берет его под локоть и толкает вперед. Металлическое дно едва проседает под его ногами, покачивается вместе со всем остальным подъемником. Где—то сверху скрипят крепления, но ювелир заставляет себя не истерить, жмется в угол, вцепляясь в решетку сбоку. Наемник шагает следом, опаляет светом факела привыкшие к полутьме глаза и с очень странным выражением смотрит вниз. Названные остаются стоять, оглядываются, выискивая другой путь, и закономерно его не находят. В кабинку без проблем помещается четыре человека. Сильврен чувствует, как подъемник неустойчиво покачивается под ногами и вдоль позвонков продирает ознобом мрачного предвкушения — сорвутся, не сорвутся?

— Я отправлю подъемник вверх. — Вит опускает ладонь на коробок с красной кнопкой — Выждите пару минут и спускаетесь следом. Если дам сигнал — остаётесь на месте.
Согласные кивки и наемник вдавливает палец в облезший пластик. Ювелир прикрывает глаза, сильнее цепляясь за металл, обжигающий пальцы холодом. Мягкий толчок, натужный скрип креплений и кабина начинает медленно ползти вниз. Сильврен кожей чувствует облегчение своих спутников, но расслабляться не спешит. Они спускаются глубже в неизвестность без твердой уверенности в том, что смогу выбраться.
Берк и Дим дожидаются, пока подъемник спустится на пару метров вниз и переглядывается. Затея им нравится ровной в той степени, которая определяет количество золота. Но пока нет ни золота, ни торговца. Только крепнущее ощущение очень плохого исхода их вылазки. Берк нервно выдыхает, чешет шею, исправно обдуваемую откуда—то взявшимся сквозняком, поднимает факел повыше и оглядывается. Огонь едва не летит под ноги, когда ему кажется, что в темноте мелькнуло что—то живое, движущееся.
— Эй, ты чего? — оторвавшись от созерцания спускающегося подъемника, Дим поправляет старую вязаную шапку, скрывающую бритый череп — Не дергайся. Что ты как барышня нервная.
— Сам ты барышня. — Берк явно сдерживает словцо покрепче, со злостью сплевывая в подземную пыль — Я что—то видел.
Не «мне показалось», «я думаю», а именно видел. Дим хмурится, тоже оборачивается, принимаясь тщетно вглядываться в темноту.
— Да нет там ничего! — раздраженно выхватывает факел у Берка и шагает назад, размахивая огнем до потрескивания — Видишь что—нибудь?
Дим поворачивается к темноте спиной, разводя руки. Хмыкает под подозрительным взглядом Берка, а затем дергается, чтобы оглянуться, когда на разом побледневшем лице наемника вдруг мелькает страх.
Сильврен вскидывает голову на звук, прокатившийся эхом по шахте за пару десятков секунд до того, как подъемник достигает земли. Вит мрачнеет, тоже смотрит вверх, вглядываясь в мелкую решетку стенки. Никто ничего не спрашивает. Главарь молча спрыгивает в пыль, утягивая за собой не ожидавшего ювелира. Сильврен едва удерживает равновесие, тяжело вписываясь в бок наемника, а затем уже не пытается разбираться в том, что происходит. Вит дергает его за собой, кивает ещё двоим на чернь тоннеля, уводящего вглубь шахты, и протаскивает ювелира до щербатого каменного угла, заходя следом. Спустя пару минут полной тишины, разбавляемой странным, скрипящим шорохом сверху, мелькает огонь. Факел срывается вниз свободным полетом, шелестит пламенем и с гулким стуком падает в пыль, поднимая небольшое облако.
— Вит. — один из наемников вцепляется в длинный, явно остро заточенный нож, больше напоминающий короткий меч, чем охотничий кинжал, указывает острием на почти потухший факел.
Сильврен чувствует, как пальцы, ухватившие его за шкирку, сжимаются крепче, и почти прощается с жизнью, когда следом за факелом к ним вниз падает эхо крика.