Каждый день с давних пор был рабочим. Выходных не было. Хочешь жить, умей выживать. А делать это приходилось постоянно. Именно поэтому каждый выходной был праздником, особенно для наемника.
И Виктор знал, что с возрастом выживать будет все сложнее. Поэтому подумывал о том, чтобы прибиться к какому-нибудь Полису, чтобы обеспечить свое будущее. Вот только количество обязанностей сильно смущало, а также другие требования. Именно поэтому Харконнен колебался. Да и время все еще было. Может, к тому же, в каком-нибудь Полисе что-нибудь поменяется. А так люди, в особенности с боевым опытом, всегда нужны.
Но при этом нельзя забывать о небольших радостях. Остепеняться он не собирался, да и не видел большого смысла. Сколько эгоизма нужно иметь, чтобы привести живое существо в этот ужасный мир? Да и воспитывать он никого не собирался. Если уж так случится, то разделит судьбу отца, будет подкидышем. У него, правда, хотя бы хватит совести не выкидывать ребенка в лес, надеясь, что его съедят волки...
Бордели были лучшим вариантом, чем пытаться долго ухаживать за кем-то. Да и эти кто-то обязательно ждут чего-то большого, чего Виктор не мог или не хотел им предоставить.
Этот бордель он посещал несколько лет назад. С тех пор поменялись некоторые вещи. А главное, сменилась владелица. Это было заметно сразу по чуть поменявшемуся интерьеру. Про девочек же говорить не приходилось, те всегда приходит и уходят по разным причинам, которых не перечесть.
Тем не менее, поначалу он перепутал на несколько секунд, молодую владелицу с очередной работницей борделя. К счастью, одна из них указала, к кому обратиться. Следовало, впрочем, догадаться по строгому платью.
Пришел Харконнен налегке, с одним только пистолетом. Остальное все хранилось в специальном схроне, что был надежно спрятан в подвалах одного из домов Полиса, и принадлежал еще приемному отцу.
А для самозащиты обязательно было что-то носить, даже на улицах города было опасно. Особенно с кошельком. Правда, там было немногим больше, чем требовалось на хорошее развлечение. Поэтому воровства, что было присуще плохим борделям, он нисколько не боялся.
- Давно не был здесь, - обратился он к рыжеволосой хозяйке, не особо размениваясь на приветствия, не привык к ним. - Смотрю, даже хозяйка теперь новая...
Хотелось добавить, что моложе и красивее, но сдержался. Не всем это по нраву.
- Цены, надеюсь, такие же? - он медленно достал из кармана пальто кошелек, его взгляд, впрочем, став хищным, не стеснялся оглядывать формы, скрытые под платьем, игнорируя более обнаженных девочек, что приходили мимо.

Многие наемники довольствовались самым дешевым товаром. Да, именно так они называли часто тех девушек, что делали с ними постель. Словно брезгливо. Будто не они сами приходят и не отдают гроши, чтобы удовлетворить первичные потребности. Подобное лицемерие было Виктору чуждо. Он приходил в такие места, чтобы снять стресс, и не стыдился этого. Но при этом не считал работниц любовного фронта ниже своей персоны. Он тоже продает свои услуги тем, кто платит. Так какая разница?
Несомненно, его работа опаснее, но и платят за нее все же побольше, и только ему. Не приходится отдавать деньги хозяину, получая взамен гроши. Или вообще еду. 
Но все равно не было никакого смысла считать себя выше. Да и какие-то шовинистические взгляды Харконнену были чужды. По одной простой причине - в них не было смысла. У них и так много кого есть ненавидеть. Власти, святош из Осло, бандитов и прочих, кто мешает нормально жить. Размениваться на кого-то, вымещая злость на том, кто не может дать такого отпора, это было совсем уже ни в какие ворота. При этом сам Виктор не отличался благородством, но у него были какие-никакие принципы. Его приемный отец, человек старой закалки, все-таки смог вдолбить какие-то понятия, несмотря на, порой, откровенное противодействие.
Вскоре все посторонние мысли ушли куда-то далеко. Ибо Виктор пришел туда, где "дешевый товар" не предлагали. Перед глазами же был приз, который далеко не каждый смел надеяться получить.
Но чем черт не шутит... он не боялся испортить возможные отношения с хозяйкой. Далеко не каждая из них боялась подрабатывать на стороне, особенно если дела у борделя шли не очень.
- Да и до этого жаловаться не на что было, поэтому... определенно, к лучшему, - несколько уклончиво заметил Харконнен, явно указывая, что лучшая перемена - это именно в хозяйке.
Он уже почти достал кошелек, но его остановили. Разряд пробежал через все тело после этого прикосновения, немедленно пробуждая желание. Похоже, у нее был настоящий талант...
Другие девушки перестали существовать, и сложно будет переключить внимание в случае отказа. В горло пересохло, но как марксман, он сумел легко справиться с этой проблемой, оттого его голос звучал твердо и уверенно, хотя глаза смотрели по-настоящему хищно, не отрываясь, стараясь не упустить ни одной мелкой детали.
- Точно любую? Тогда мой выбор сделан, - он положил свободную руку на ту, что остановила его мгновение назад.

Неизвестно, может нюх наемника обострялся при приходе в бордели, дабы случайно не ошибиться в выборе. Либо же хозяйка обладала самыми что ни на есть восхитительными данными во всем. Ибо пьянящий запах, почти без примесей каких-либо дешевых прыскалок, которыми пользовались ее девочки, проник в ноздри, дразня их...
А глаза... нет, за нее точно стоило убивать, здесь ничего не поделаешь, просто не будет выбора.
- Обычно за высокие запросы без звонкой монеты вышвыривают пинком под зад, - все-таки даже сквозь дурман заметил Виктор, не слишком веря в свою удачу, ибо та то и дело думала ему изменять.
Впрочем, она все равно не сможет взять больше, чем у него есть...
- Виктор, - прошептал мужчина, представившись.
Хотелось прыгнуть на нее, усадить на барную стойку, разорвать платье и проверить, насколько она готова к совершенно незнакомому мужчине, которого в первый раз видит. Наверняка окажется более чем готовой, даже удивит достаточно бывалого наемники.
Но пришлось сдерживать себя и дотерпеть до ее приватной комнаты. На ее осмотр ушло всего лишь несколько секунд, большего и требовалось.
- Удивительно, как такая молодая женщина оказалась во главе борделя. Обычно ими становятся уже не столь привлекательные мадонны... - заметил он по дороге, просто, чтобы отвлечься от упругих ягодиц, что раскачивались прямо перед глазами из стороны в сторону при каждом шаге.
Походка была четкой и выверенной, как на подиуме, приходилось теперь сдерживать порыв прижать ее к стене коридора лицом и поднять платье....
Наконец, они оказались внутри, и эта пытка могла закончиться в любую секунду, стоит ему только захотеть. Оставшемуся на долгое время без любви наемнику не стоило ничего, чтобы подмять ее под себя. И она ничего не сделает, не сможет воспротивиться, но и кричать, сопротивляясь, будет неуместно. Он же не собирается ставить ей синяки и другие неприятные метки.
- Я уже в этом уверен, - хмыкнул мужчина, позволяя стянуть себя пальто.
Умелые пальцы ласкали его тело, пытаясь пробудить зверя. И уже это сделали, но пытку всегда можно продлить, тем слаще будет награда.
Обняв Кассандру, находя пальцами молнию платья, он страстно поцеловал ее. Обычно он не целовался в работницами борделя, таких любителей было полно из без него. А вот здесь не смог удержаться.
Смакуя эти пухлые губы, он тянул молнию внизу, а потом приник к шее, делая небольшие, но чувствительные засосы, следы от которых быстро пройдут.
Жаркое дыхание опаляло ее кожу, свободная рука подняла ее ногу, заставляя согнуть ту в колени, и заставила Кассандру прижаться тесно к нему низом живота, давая ей возможность почувствовать то, что она выбрала сегодня, согласившись без каких-либо проволочек принять его у себя.

Отредактировано Виктор Харконнен (2016-05-09 09:24:18)

Виктор не стал спорить. Она тут хозяйка. Просто обычно тяжело было поверить в такую удачу, пусть и, казалось, вот она перед тобой, бери ее… за все прекрасные места. Всегда тяжело было свыкнуться с мыслью, что порой некоторые блага подаются лишь на блюдечке…
Но ему определенно это нравилось. Только дурак от такого откажется.
- Меня не беспокоит возраст, особенно если с ним не уходит красота, - пояснил наемник, что он лишь удивлен таким поворотом событий, но никак не недоволен им.
Мужчина заметил, что произвел впечатление на Кассандру своей выходкой, и почувствовал полную свободу для себя. Платье обнажило прекрасную грудь, нежной кожи которой было столь приятно касаться губами.
Жаркое дыхание обдало темный сосок, который тут же начал твердеть, прежде чем жадные губы захватили его в плен.
- Хочу посмотреть, когда ты замолишь о пощаде… - оторвавшись, Харконнен усмехнулся и зарылся лицом в спелую грудь.
Он еще мог сказать многое. Про то, что неизвестно, когда выпадет еще шанс насладиться женщиной в следующий раз. Про то, что он хочет запомнить каждый миг. Про то, что она, приведя его сюда, частично дала согласие играть по его правилам, пока не заявит сама о своих правах и желаниях.
Возможно, Виктор хотел не просто взять то, что было перед ним, но и пробудить в ней бешеное желание, которое было и так, но ему хотелось посмотреть на границы ее терпения.
Ведь весь этот вечер был невероятной импровизацией, и подуставший от инфантильных шлюх без какой-либо искорки, Виктор не боялся идти здесь на эксперименты.
Кажется, они упали на кровать. Кажется, ее платье улетело куда-то в сторону. Как и его одежда.
И вот, наконец, их обнаженные тела слились в одно целое, равно как и губы. Но они все еще не достигли полного единения. И пока Виктор не давал рыжеволосой сделать что-нибудь, особенно когда ее тело было вдавлено в мягкую кровать его немалым весом.
Жаркое дыхание наполняло комнату, равно как и жар, который в какой-то момент стал просто нестерпимым.
Он еще не видел ее татуировки. Просто не успел рассмотреть.
Мучить ее и себя больше не было сил. Рука прошлась по ее груди, изящной талии, выпуклому бедру, потом скользнула между ног, разводя их еще сильнее в сторону, а заодно легла прямо там, всей ладонью, да еще с нажимом.
Не дав Кассандре толком опомниться, Виктор убрал руку и вошел в нее так, словно хотел выбить весь воздух из легких, хоть это и было невозможно…

Хозяйка борделя всегда возвышалась над обычными работницами. Такое место не может занять кто попало, иметь лишь самое красивое личико недостаточно. Если состоятельному клиенту что-то не понравится, на заведении можно поставить крест, репутация значит многое. И что-то заставляло Виктора думать, что это возвышение над остальными позволит им обоим играть не по правилам, а  как им это нравится. Хоть он и понимал краем разума все риски, в том числе больше не переступить порог этого заведения...
Но для Кассандры было невозможно скрыть свое наслаждение. Ее тело трепетало от каждого прикосновения, губы раскрывались в ответ на его поцелуи, она с готовностью и жаждой принимала его ласки, заставляя окончательно забыть о каких-то правилах и ограничениях. Сегодня, здесь их попросту не существует.
Где-то за стеной одна из шлюх стонала громко, порой срываясь на крик, возбуждая своего клиента. Видимо, они уже приближались к кульминации. Разумеется, когда сам находишься внутри другой женщины, это не может не завести еще больше. А то и вообще подхлестывает...
Но сердце Виктора бешено билось не от этого. И не только от долгожданного за долгие месяцы единения, которое обещало гораздо большее наслаждение, чем было между ними сейчас. Нет, он чувствовал, что стон после его наглого и сильного вторжения был более чем искренним.
А это уже была настоящая победа. Но он не стремился покорять ее сердце. Это не было не нужно ни Виктору, ни Кассандре. Но вот покорить ее наслаждением, привязывая к себе блаженством еще больше, хотя бы на эту ночь, этот опыт был бесценным, его не купишь ни за какие деньги, и такое в сегодняшнем мире мало кто мог подарить...
Оттого мужчина вознаградил хозяйку новым поцелуем, смакуя ее губы. Его мускулистое тело практически прятало ее, ее рыжие локоны, раскинувшиеся по кровати, смешались с его длинными светлыми волосами.
Он крепко обнимал любовницу одной рукой в отместку на капкан, в котором оказалась его талия, а вторая по-хозяйские и властно скользила по груди между двумя разгоряченными телами.
Не желая больше, ждать, Виктор разорвал поцелуй и прильнул губами к шее, слушая горячее дыхание и редкие стоны, в то время как его бедра резко подавались вперед раз за разом. Обратные же движения были медленными и дразнящими, словно он и правда хотел довести Кассандру до исступления.