Мир перестал вращаться в нужную сторону, оставив после себя только множество вопросов и минимум ответов. Сотни людей пытались разгадать загадку, но чаще всего находили только свой покой в стоковых ямах, отхожих местах, лесах и полях. Вольгаст давно перестал пытаться рыскать в поисках, чтобы найти хотя бы подсказку на самый простой вопрос. Мужчина беспробудно пил, просаживал деньги, щупал баб за задницы и всячески пытался уйти от надоедливых мыслей в голове. Мир изменился. Эта фраза сверлила его бошку, выворачивала наизнанку, но он продолжал закрывать глаза.
Как самый обычный человек, что не властен над законами, он изменился также. В какую сторону? Уже не важно. После долгих дней и ночей работы, он вновь оказался здесь. В родном когда - то полисе, где его воспитывал отец. Пускай не родной, но отец. Улицы остались теми же, как и местные люди, только проросла ядовитым цветком в их душах гниль. Он ощущал это каждым волоском на своем теле, с каждым новым днем это чувство усиливалось, а он не знал, что с этим делать. Как бороться, и стоило ли бороться вообще? Нет, не стоило. Таков был вердикт.

Лето выдалось жаркое, как казалось наемнику. Солнце, стоявшее высоко в зените, обливало местных жителей горячими лучами, напоминая о себе каждый раз, когда кто - то выходил из тени. Неказистые домики и портовые крики птиц, скрашивали эти серые места. Вольгаст наблюдал за тем, как работают люди, лениво перегружая ящики с суши на судно. В руках мужчины виднелась фляга крупных размеров, наполненная чем - то крайне горючим, он не спеша попивал амброзию, надеясь приблизиться к богам.

Олег приложил флягу к собственным губам и довольно уркнул, когда огненная вода залилась в горло. Наемник вытер тыльной стороной ладони губы, и продолжил смотреть за этими беспокоящимися муравьями, что пытались найти клитор у матки. Пускай маткой был толстосум, руководящий процессом загрузки судна, суть от этого не менялась.
Каждый раз, когда из - за угла высовывались мужчины, что просто прохаживались по портовому району, он клал руку на обрез. Мало ли кто захочет передать ему привет из долгой части жизни, что успела пройти. Нет, нельзя допускать подобных моментов. Он будет стрелять до тех пор, пока не кончатся патроны, а потом выдернет свою булаву, чтобы разбить черепа. Если конечно его не снимут одним удачным выстрелом, такое тоже могло произойти. Он успокоился, но этот процесс занял определенное время. Хотелось вспомнить молодость.
“Зайти, выпить?” - скользнула мысль, - “а потом держаться за голову целый день.”
Видно налитого во флягу алкоголя ему было мало. Бритоголовый достал папиросу и запалил ее спичками. Каждая затяжка била по горлу острым ножом, и он с удовольствием вдыхал клочья, завитки и кольца сизого дыма.
Наступила пора откочевать. Он помнил полис, как свои пять пальцев, хотя за долгие годы, пока его тут не было, можно было отметить и изменения в самом Петербурге. Прогуливался, Вольгаст с любопытством, поглядывал за тем, как нарастает город. Он вспомнил, как жил еще мальчишкой в районе порта. Его хатка была собрана из металлолома и старых досок, а сейчас где она? Может стоило пройтись и найти родной дом? Скорее всего там уже жили бродяги, которым некуда было деваться.

Медленная прогулка привела его на рыночную площадь, где шла оживленная торговля. Здесь были расставлены прилавки, пульсировала жизнь, торговцы пытались растормошить будущих покупателей, а зеваки, желающие просто пройтись вдоль рядов открещивались от надоедливых менял. Великан прошелся вдоль рядов, затормозив возле мясной лавки. Он сглотнул слюну и двинулся дальше, перешагивая через каменюки мостовой. Эта прогулка ему быстро надоела, поэтому кочевник ушел с рынка, продолжая исследовать полис. Он почти скрылся за углом, когда почувствовал резкий хват. Некто удерживал его за плечо.
Вольгаст неожиданно повернулся к незнакомцу и схватил его за руку, готовый ударить лбом по его носу.
- Эй, бля, ты чего?! - рыкнул великан, крепче сжимая плечо бродяги.
Старый, побитый жизнью скиталец испуганно втянул голову в плечи, словно старая черепаха.
- А? Да не, господин, подайте бедному бродяге? - бросил бомж своим хриплым голосом.
- А ну пшел отседова, - гаркнул бритоголовый, отталкивая просящего, - сука.

Вольс глубоко вздохнул, наблюдая за тем, как незнакомец отступает прочь. Наемник стиснул зубы, быстро оглядываясь по сторонам, успокоился, отпил из фляги, а потом поймал себя на мысли, что так тяготило его всё это время. Смекнул, вытянул правду из себя. Он перестал получать удовольствие.