Граненый стакан наполненный до краев рухнул на барную стойку, которая была протерта второсортной тряпкой несколько раз. Крупный мужчина, в грязном белом фартуке, с отчетливыми желтыми пятнами, кивнул. На его пышных черных усах проступала седина, а в глубоких карих глазах виднелась холодная тоска по старой-забытой истории. Он кивнул ещё раз, придвигая стекло ближе к юнцу, на чьих губах ещё не успело обсохнуть материнское молоко. Парень поднял покрасневшие серые глаза на хозяйка бара. В этих стальных осколках не было ничего, кроме симптомов длительного запоя. Олег лишь кивнул в ответ, чувствуя, как внутри всё ещё скребутся кошки, не позволяющие забыть даже и мгновение, прожитых, минувших лет. Выглядел он мягко говоря херово. Темные, растрепанные волосы, понурое юношеское лицо, без намека на растительность на лице. Прямой нос. На теле была заметна старая, клетчатая рубашка. Правый рукав был разорван, на левом виднелась прожженная дырка. Серые штаны, изъеденные соленым потом и морской водой, с явными желтыми пятнами какой - то грязи. Сам парень был босым, черные пятки виднелись из - под стула. Штанины были закатаны чуть ли не до самых колен. - Спасибо...- Раздался голос, который совсем недавно начал ломаться, и меняться в сторону созревания.
Паренек разлепил засохшие губы, глядя на прозрачную гладь налитого напитка. Этот стакан он постарается растянуть, как можно дольше, но это может быть и финал его сегодняшнего дня, если всё же посмеет осушить его залпом. Да вот только силёнок не хватит. Мальчик поднес горячительное к устам, с отвращением потягивая носом воздух. Пары спирта ударили в ноздри, от чего на малолетнем лице проступила недовольная гримаса неприязни. Молодой Олег заткнул пальцами нос, а после сделал небольшой глоток. Раздался звук кашля...

Бар этот выглядел не броско. Над входной дверью, со стороны улиц, была прибита картонка на которой виднелась надпись, сделанная мелом. Надпись сия гласила : Якорь в глотке. Старая обшарпанная дверь встречала посетителей, петли скрипели, раздражая любого входящего и выходящего, а внутри - вас ожидал бардак. Безусловно, чаще всего посетителями здешнего бара были портовые рабочие и матросня, привыкшая к быстрым и ярым гуляньям, но сейчас стоял день. Большинство дубовых столов были одиноки, а на их поверхности стояли перевернутые табуреты, некоторые из них имели даже лакированные ножки, которые могли откручиваться, а поверхность сиденья были обтянуты коричневым кожзамом. Откуда у хозяина было это старье, даже Олежа не догадывался. Помимо столов, здесь была и сама стойка, хозяин Якоря всегда хвалился, когда поставил её, говорил что видал такую вот модную тему в Финнском полисе, решил позаимствовать. Да и вообще старой стойкой Боря дорожил. Вечно натирал её поверхность тряпкой.
Помимо самого молодого Олега, и хозяина заведения, здесь был и ещё кое - кто, тело одного старого матроса, которое лежало, где - то в углу, отсыпаясь с вчерашней ночи.
Сам мальчик выглядел довольно крупно, для своего возраста он уже обладал крупным ростом, которые граничил где - то на уровне 1, 85. Это был заметный молодой человек, которого редко обходили стороной забияки.
Наконец - то Олег откашлялся после выпитого, глаза увлажнились от жара разбавленной спиртяжки, а сам он сглотнул ком, вставший костью в горле.

Пробудившееся тело в баре, безусловно вызвало сугубый интерес, который породил уже совершенно иные впечатления в юном сердце мальчика. Олег взялся за стакан, и вновь отпил из своего горького сосуда, ловя себя на мысли, что червонцев на то, что бы сегодня напиться точно не хватит. За душу взялись падлы, сволочи и гады, тошно было, что ни на есть, а посмертное чувство доставшееся от Сереги - его отца, душило не хуже удавки на шее. Кто - то пришел в себя, и это явно привлекло внимание молодого парня, к тому же этот кто - то сразу же рвался в бой, что же. Несколько минут мальчик молчал, лишь обернулся разок на Петровича, при этом с интересом разглядывая лицо и формы молодого механика, а после - вновь обернулся лицом к стойке.
Наверное худо от того, что он найдет себе собеседника на вечер, не будет, поэтому сейчас Олег с интересом смотрел на Петровича, развернулся всё же. Лицо у мальчугана было запачкано, отекло, глаза изъела красная сетка сосудов, то ли от слёз, то ли от пьянства, а скорее всего и от того, и от того сразу.
- Эй, дядь...Серегу Жукова не знал? - Он обратился к самому что ни на есть Петровичу, кивнул. Кто знает, может когда - то этот мужчина и бывал в их лачуге, сваривал себе чего - нибудь, такое возможно. - Я Олег, его сын. - Отрапортовал мальчик, крепче сжимая в своих руках стакан, который успел немного опустеть.
- Почил вообщем, батька мой. Помянем светлую память сварщика многоразрядника?
И тогда Олег поднял свой граненый стакан, что - то приглянулось ему в этом тридцатилетнем молодом человеке, да и самому ему стало интересно для каких целей неизвестный здесь, может алкоголик по жизни? Без сосуда не может? А может быть и его горесть какая подбила? В конце - концов Олег молчал, глядел своими серыми, уставшими глазами то по сторонам, то на хозяйна пивной, то на Петровича.